Дон в годы революции и Гражданской войны. 1917 – 1920. Том 2: май 1918 – март 1920

Дон в годы революции и Гражданской войны 1917 – 1920. Том II. Май 1918 – март 1920 368 К концу декабря белые заняли всю Кубанскую область и Ставропольскую губер- нию. Наша армия, несмотря на болезнь, очистила от белых всю Терскую область и с боями в порядке отошла на линию Винодельное – Святой Крест – Георгиевск – Су- воровская – Пятигорск – Кисловодск. Сосредоточив главные силы на Георгиевском направлении, противник в первых числах января занял Георгиевск, но отступающи- ми частями с Суворовского участка был оттуда выбит, что дало возможность выве- сти эшелоны и бронепоезда с нашего левого фланга. В день отступления, в часа 3 вечера, я зашел в управление формирования, там шла горячка, уничтожали бумаги, что-то упаковывали. Не зная в чем дело, я обратил- ся к нача льнику управления за разъяснением. Рыжий добрый начальник, бывш[ий] полко вник, артиллерист Севастопольской крепости, пропитанный запахом таба- ка, хлопая меня по плечу, говорил: «Отступаем, тов[арищ] Мокроусов, отступаем». «Куда же отступаем?» – спросил я. – «Пока на Моздок, а потом видно будет, началь- ство скажет». Отступление я ждал, потому что знал, если мы сами по стратегиче- ским соображениям не покинем эти пять зачумленных городов и в порядке не дви- немся на Великокняжескую, то противник заставит нас отступать и отступать в бес- порядке не туда, куда захочем мы, а туда, куда прикажет белое командование; отход же на Моздок для меня был неожиданностью, и потому эта весть ударила меня как обухом по голове. Армия погибла, пронеслось в голове, на Тереке мы не удержимся, придется отступать на Астрахань, через пустыню, которая, несомненно, похоронит в своих песках большую часть армии. Когда я шел по городу домой на Провал, город представлял ужасное зрелище, достойное кисти Верещагина. Истощенные клячи грузились людьми и разным ба- рахлом, нагруженные, некоторые спокойно, некоторые в панике ехали на Горячевод- скую. Из больниц и госпиталей разбегались служащие и медперсонал. Тысячи ране- ных потоком тянулись по улице, ведущей на Горячеводскую, многие из них были на костылях, некоторые, опираясь на кусок полена или палку, прыгали на одной ноге, а сотни тяжелораненых, закутанные в лохмотья, просто ползли по снегу, издавая не- человеческие крики: «Товарищи, возьмите, товарищи, на кого вы нас покидаете». Ти- фозные и больные испанкой с воспаленными лицами, с глазами сумасшедших, па- дая, поднимаясь и опять падая, смешивались с этой толпой, обреченной на верную мучительную смерть от мороза и сабель золотопогонных палачей. Я выехал из Пятигорска с наступлением темноты. Дул холодный ветер, за уши и нос щипал мороз. Мой ординарец Федя Донской, казак, искалеченный империа- листической войной и революцией, хромая на одну ногу около лошадей, приводя упряжь в порядок, говорил: «Если близко ехать, доедем, а если верст 100-150, лоша- ди не вывезут, больше месяца овса не видали, а на сене далеко не запрыгаешь». «А как далеко ехать?» – усаживаясь на козлы, спросил он. – «Пока в Моздок, а дальше не знаю». – «Ну, туда как-нибудь доедем». У Лермонтовской галереи лежали боль- ные и раненые, некоторые из них тихо стонали, многие лежали без движения. «Вот народу губит революция, ужас сколько, а все за свободу», – бормотал Федя. Начи- ная от Лермонтовской галереи, по пути нашего следования улицы были усеяны боль- онскиеархивы.рф нские Архивы onarch.ru