Дон в годы революции и Гражданской войны. 1917 – 1920. Том 1: март 1917 – май 1918

onarch.ru онскиеархивы.рф онские Архивы Раздел второй. Воспоминания 345 Подается команда: «Огонь перенести влево к полотну». Противник поражает из-за полот- на железной дороги. Шурка тащит пулемет на левый фланг нашей цепи, согнувшись, вдоль завальчики. Передают по цепи: «Пулеметчики левого фланга, николаевцы, побиты, остался один…» Алексей, командир нашего отряда, идет вдоль цепи, дает команду: «Выровнять фронт, подвинуться вправо на выгон редкой цепью вправо по два, сейчас подойдет бронепоезд с Тихорецкой, левый фланг оставить открытым». Перебежка для неприятеля была как от- ступление; сразу посыпались пули и снаряды. На выгоне земля мерзлая, окопаться нельзя. Неприятель же стал поражать пулеметным огнем, что нельзя поднять головы. В цепи не- приятеля появился всадник. Через несколько человек от меня поднялся шум, оказывает- ся, сап ожник во всаднике узнал Корнилова. Поднялся шум: «Пали по Корнилову!» Целые залп ы посыпались с нашей стороны, пока верховой не скрылся. Команда подается отодви- н уться назад, но сапожник остался на месте. Я спросил Раевского, почему сапожник остал- ся лежать. Он ответил, что он убит, пуля попала прямо в лоб, и он с винтовкой в руках так и застыл на месте. Бронепоезда все нет. У бойцов чувствуется растерянность и усталость от беспрерыв- ной стрельбы и напряженности. Много осталось раненых и убитых. Шуркин пулемет по курганам беспрерывно цекочет. Передают по цепи, что кавалерия неприятеля пошла в об- ход справа. Начинаем отступать. В тылу у нас рвутся снаряды, делаем перебежку слева по два, доходит очередь до меня. Нам бежать с Дьяченко Никифором. Бежим, вдруг я не могу бежать, сильное колотье в ноге, в сапог что-то полилось теплое. Кричу: «Ранен», – опершись на винтовку, стою на одной ноге. Никифор побежал, как будто не заметил. Я решил остаться жертвой Корнило- ва. Вдруг на двуколке мчится ко мне во весь дух Никифор, берет меня под руку, свалива- ет в двуколку, и летим догонять цепь. Дьяченко мне говорит, что это лошадь с батареи, ее бросили, а она нам пригодилась хоть убегать. Впереди балка и хуторок, через балку мост. Все отступающие стягиваются к мосту. Вдруг справа по балке врезается в нашу толпу корниловская кавалерия. Впереди толстый полковник кричит: «Сдавайся». Некоторые ребята струсили и бросили винтовки, их начали рубить корниловцы. Тут сразу поднялся шум: «Стреляйте, стреляйте!» Открылась стрель- ба, несколько всадников сбито, полковник тоже упал с лошади. Я с двуколки тоже начал палить в кавалерию. Оказалось, один эскадрон, ввиду поте- ри несколько человек, стал удирать. Полковник лежит под лошадью, кричит: «Помогите!». Подбегает наша сестра к нему, выхватывает у него саблю и ударяет его под шею ниже за- тылка. Из жирной шеи сразу брызнула кровь струей. Все восхищены поступком сестры. Корниловцы скрылись, оставив двенадцать человек убитых и раненых. У нас они еще убили шесть человек, которые хотели сдаваться. Когда перешли через мост, нам навстречу показалось подкрепление с Новодонецкой, и бронепоезд подошел. Тут сразу воссияло торжество. По дороге от Выселок до Новодонец- кой лежит белый хлеб, мыло, сало. Наш обоз, когда убегал, все побросал по дороге. Это были последние дни корниловщины и роковое 28 февраля 31 1918 года, и когда вече- ром меня сажали в вагон на станции Новодонецкая, то слышны были раскаты орудий и че- котание пулеметов. Там, у Выселок, кто остался жив и кто погиб под Выселками, я точно установить не мог. Долго я лежал в больнице. В ушах у меня звучали слова Яицкого Романа: «Я умираю за власть Советов». Это было крещение. Все ребята, которые были навербованы в феврале месяце для борьбы с контрреволюцией в Медвеженском уезде, оставшиеся в жи- вых после крещения с Корниловым у Выселок, были верны классовой борьбе и не бросали винтовок до 1921 года. Даже когда Деникин, приемник Алексеева и Корнилова, занял Мед- веженский уезд и села, из которых участвовали в боях с корниловцами под Выселками, то 31 Ошибка в датировке: бой под Выселками состоялся 3 (16) марта 1918 г. Примеч. ред.