Дон в годы революции и Гражданской войны. 1917 – 1920. Том 1: март 1917 – май 1918

onarch.ru онскиеархивы.рф онские Архивы Раздел первый. Документы, письма, дневники 53 № 35 Прошение бывшего жандармского осведомителя П. Писменова о проявлении к нему снисхождения 30 марта 1917 г. г. Новочеркасск Настоящим имею честь заявить нижеследующее: 28 марта вечером я был схвачен мили- ционером на вокзале в Ростове среди многочисленной публики в то время, когда я направ- лялся в Новочеркасск, о чем говорит имеющийся у меня билет на право проезда до Новочер- касска, предъявленный мной начальнику милиции в Новочеркасске г[осподину] Тарарину. В настоящее время я нахожусь под арестом при 3-м участке в отдельной комнате, к от- кр ытой двери которой приставлена стража в лице солдата с винтовкой. Простите меня, что я излагаю не слова просьбы, а свой душевный стон. В то же время начальник жандармского управления (бывшего, конечно) Домбровский, не одного человека упрятавший «на тот свет», пользуется почти свободой гражданина свободной России. Поче- му же для меня Россия не сделается такой, как и для Домбровского, ведь я – неизме[ри]мо выше и чище его. В то время как Домбровс[кий] представляет по носимой им форме полков- ника русской армии, с меня сняли студенческое пальто и фуражку. Между тем мысленно, я повторяю, только мысленно, и то лишь на одно мгновение, представим старый романов- ский строй: то в рядах его прислужников прежде всего найдем тех же Домбровского и Сы- соева. Однако меня в прежний вертеп грязи и порока не вернут никакие силы. Мне дума- ется, что есть среди вас люди, чувствующие своей чистой душой мою истерзанную душу. Мои взоры обращаются к вам господа – члены комитета: душа моя действительно растер- зана. Вы видели и знаете, сколько позора вынес я, проходя отверженный по городу среди граждан под конвоем милиционеров. Этим я в силу необходимости был выставлен на по- ругание: каждый проходил и смотрел, как на прокаженного, иные плевали. Я это чувство- вал, и в те моменты вся разорванная душа теребила эти клочки, сжигая меня, и сушила мой мозг. Я увидел, что теперь буду идти навстречу приближающемуся туберкулезу, от кото- рого я всегда был не очень далек. Мало этого, с каким позором меня изгнали из института в то время, когда до его окончания оставалось не больше месяца. Значит, все теперь руши- лось, рушилась и та дипломная работа, над которой я трудился больше двух лет. Все про- пало. Но и этого мало, меня лишили святого наименования «товарищ», в то время, в тот светлый момент, когда все граждане России стали товарищами и братьями. Однако и этого тоже мало: меня заклеймили позорной кличкой «охранника», низкого доносчика, а некото- рые, смешивая понятия, называют просто провокатором. Боже мой! Как же я вынесу всю эту тяжесть, и главное – вынести ее нужно без возражения, молчаливо, боясь возмущения и гнева. И так будет долго, а может быть всю жизнь. Разве это не смертная казнь. Ведь это хуже казни. Лучше сразу. Господа – члены комитета! Да, я – доносчик, какой – вы видите из протокола следствия. Разве для него недостаточно одного из этих тяжких наказаний? Разве нужно применять це- лую систему наказаний? Ведь теперь души у меня нет, она вытравлена. Осталось одно тело. Правда, в этой телесной оболочке родился новый дух, новый я, и он рожден свержением ро- мановского ига и утверждением той братской жизни, которая теперь влечет мою душу. Как вам показать этот обновленный дух, научите меня. Наказывайте меня, только посмотрите и поверьте рождению новой души. Не гоните меня от себя, а научите и спасите. Вчера по человеколюбивому разрешению члена окружного суда господина Матвеева я был допущен на свидание с женой и ребенком и когда я взял сына на руки, то я задрожал