Дон в годы революции и Гражданской войны. 1917 – 1920. Том 2: май 1918 – март 1920

Раздел второй. Воспоминания 387 почему не расскажешь нашему начальнику все по порядку, он тебя тогда помилует, он добрый у нас». Но наш кавалерист так метнул глазами, что я думал, он навернет казака лопатой. Но он только буркнул, что «добрые ваши палачи, когда выпытыва- ют, а когда узнают, что нужно – расстреливают». А недалеко от нас стоят офицеры, разговаривая между собой, а уши ихние слушали наш разговор с казаками. Мы вырыли ямы с пол-аршина, и нас приказали отвести в будку. Уже солнышко село, стало темнеть, смерть приближалась. Мы сидели молча, думая каждый свое. Каждый из нас в это время вспоминал свои родные края и родных; я обернулся в сторону Ростова, где яркими огнями электричества горел город, где кипела жизнь. Я не мог успокоиться, подсел поближе к кавалеристу, сказав: «Товарищ, неужели нас расстр еляют?» Он посмотрел на меня. Хотя было уже темно, но я видел блеск его гла з, он сказал: «Да, тебе тяжело, ты молод, твоя жизнь впереди, но ты молодец, ты держал себя, как подобает революционному бойцу, я видел, как ты боролся со сво- ими чувствами, я видел твои детские слезы, сам, глядя на тебя, в душе плакал. Но успокойся, все мы себя отдаем для революции, погибали у нас великие люди, но нас много, всех не постреляют». И стал успокаивать меня. Темно. Послышались разговоры казаков. Мы стали прощаться, как родные брать- ся, третий товарищ за все время не проронил ни единого звука, погрузившись в само- го себя. Я стал скидать сапоги, они были у меня большие, солдатские, тяжелые; ког- да я взялся за левый сапог, то почувствовал что-то твердое в голенище, тут я только вспомнил, что это мой револьвер кольт, мой подарок. Когда он лежал у меня в кар- мане, когда мы еще шли до будки, то он проскочил с кармана, который был дыря- вый и больше прорвался от тяжести револьвера, и проскочил в голенище, потом я хотел во время нашего привала его вытащить, потому что он мне тер ногу. Но при- вала делать не пришлось, потому что нас захватили врасплох. А после я забыл про него. Нащупал револьвер, сообщил кавалеристу, он от радости вскочил. Услышал нас и третий товарищ, подполз к нам ближе, и у нас блеснула надежда на спасение. Револьвер был с полным зарядом. В это время слышим стук входящих казаков. Ка- валерист только успел нам шепнуть, что когда он застрочит, то чтобы мы бежали врассыпную. Мы смолкли, но боялись, чтобы при выходе нас с помещения не пере- били бы в одиночку. Подуло прохладой, ночь была звездная, нас стали выводить, подошел офицер, спросил: «Ну как, никто ничего не надумал?». Мы молчали. Он тогда дал распоря- жение нас вести к ямам и стать каждому над своей ямой. Мы стали, заложив руки назад, против нас мелькали фигуры казаков, человек 6. Офицеры подошли и еще раз спросили: «Ну как, вы развяжете языки или нет – кто развяжет, тот останется жив». Но в это время застрочил наш кавалерист с кольта, тут был лишь один миг. Я сразу бросился за полотно железной дороги и влепетывал во все лопатки, поза- ди меня раздалися выстрелы одиночные, потом стали бить залпами, но было позд- но. Лечу по пшенице что есть духу, без передышки. Добегая к своим, слышу окри- ки: «Стой, кто такой?». Скомандовали мне стоять на месте, и два человека стали ко мне подходить, держа наготове винтовки, и я не могу проговорить и слова, задыш- онскиеархивы.рф онские Арх вы onarch.ru