И помнит мир спасенный...

1943 342 № 344 Письмо Нины Мелентьевой с воспоминаниями о нахождении в тюрьме г. Ростова-на-Дону 21 августа 1943 г. Здравствуйте, Мила! Как я была вначале обрадована письмом, прочтя в обратном адресе на конверте «М. Щер- бакова», я думала, что это пишет Мотя. И вдруг такое ужасное известие о ее гибели. Я до сих пор не могу поверить в это. Насколько я помню, с Мотей нас вместе вели из городской полиции в тюрьму. Там мы попали в одну камеру №12 на третьем или четвертом этаже. В камере, кроме веша лки для верхних вещей и «параши», совершенно ничего не было. Нас было 25 человек. О дни уходили, другие прибывали вновь. Там я пробыла 11 дней, но ни один из обитателей нашей камеры не был выпущен на свободу. Я была первая. Не знаю, что меня спасло. Состав заключенных был самый разный: 7 девушек-военнопленных из разных мест на- шей страны. Они сидели в тюрьме больше месяца, их несколько раз водили в гестапо. Там спрашивали у них: «Что с вами делать?». Они просили: «Отпустите нас домой». Но гестаповцы отвечали: «Партизанить пойдете. Придется вам посидеть в тюрьме». Было несколько женщин-армянок, обвинявшихся в еврействе; судомойка из НКВД; мать майора, находившегося на фронте; старуха 70 лет, дворничиха из какого-то ЖЭКа; несколько женщин, бывших когда-то в партии, но несколько лет тому назад исключенных. Многие из этих людей сидели в тюрьме полмесяца и больше и еще ни разу не вызывались на допрос и не знали, за что сидят. Но меня утешает, что аресты производили, преимуще - ственно, по доносам. Обязательно каждого спрашивали: «Коммунист?» и говорили: «Все вы не коммунисты». Если бы я только знала, что выйду на свободу, то я бы переписала себе адреса всех за- ключенных, чтобы затем оповестить их родню. Когда на 12-й день меня вызвали на допрос, то сейчас же от следователя повели в камеру за вещами и вывели на улицу. Мотя успела мне шепнуть адрес, и я только придя на квартиру к себе, записала его, чтобы не забыть, и пошла тогда отыскивать вечером. К сожалению, Вы были в отлучке. Мотя до моего выхода еще не допрашивалась, и она совершенно не знала, в чем могут обвинить. Она предполагала, что от нее хотят узнать, кто из работников горсовета остался в городе. Однако у нее, очевидно, были тяжелые предчувствия, так как она много раз плакала. В другое же время она старалась ободрить других, убедить их в хорошем исходе. У меня было теплое одеяло, которым мы вместе с ней укрывались. Если нас кто-либо из членов камеры угощал частью своей передачи, то мы обязательно с Мотей делились ею друг с другом. Она была незаменимым товарищем. Как бы мне хотелось ее увидеть и вспомнить вместе все пережитые ужасы. Бедная Мотя (мы ее называли, по ее же просьбе, Матильдой), что ей еще пришлось испытать! Ее мучительный конец выше человеческих сил. Дорогая Мила, напишите, пожалуйста, как и когда Вы узнали о ее гибели? Что она писала вам в записках? Я хочу знать о ней все, что только вам известно. До конца своей жизни я не забуду друга самых тяжелых дней моих. Если у Вас есть хотя бы маленькая фотография Моти, то, пожалуйста, перешлите мне. Шлю искренний привет. с. Успенское, ул. Ленина, 52, Мелентьева Нина. ЦДНИРО. Ф. Р-1886. Оп. 1. Д. 10 б. Л. 2, 2 об., 16. onarch.ru онскиеархивы.рф онские Архивы